Начало пути - Страница 18

Вылив на него полкувшина воды, я сел на своё место. Прошло секунд десять и староста зашевелился. Очухиваясь, он тряс головой, как собака, и недоумённо оглядывался вокруг. Тут его взгляд упал на спокойного меня и он всё вспомнил. Первым его действием стала попытка на коленях поползти ко мне, но я молча показал рукой на стул. Староста, умоляюще глядя на меня, снова сел.

– Так вот, на чём мы там остановились, – как ни в чём не бывало, продолжил я скучающим тоном, – а, да, так сколько у тебя детей?

Староста икая и трясясь, едва слышно ответил:

– Четверо.

– Да? – восхитился я, – и сколько кому лет?

– Старшему восемнадцать вёсен исполнилось, среднему пятнадцать, дочери десять и младшенькому пять, – всё так же, сиплым шёпотом, ответил он.

– Чудно, – снова обрадовался я, – значит, через год мы снова встретимся поэтому же вопросу, и что ты мне расскажешь?

– Только чистую правду, господин, – завопил староста, видя, как говорят врачи, свет в конце туннеля.

– Вот-вот, – улыбнулся я ему, – чистую правду. А что будет, если ты нарушишь своё слово?

Тут староста побледнел и сглотнул.

– Да, ты правильно всё понял, – улыбнулся я ему, заставляя додумывать остальное. – Дочери как раз одиннадцать будет, – ни к чему сказал я вслух.

Староста бросился на пол и, плача, закричал:

– Не погуби, отец родной, не погуби, всё исполню, как велишь, всё расскажу, Богом Единым клянусь, только не погуби.

Я понял, что клиент полностью дозрел и готов к разговору, поэтому, сделав лицо и голос, как у Горбуна из «Место встречи изменить нельзя», сказал.

– Садись-ка, дядя, на стул, покалякаем о делах наших скорбных. Перебьёшь меня – пеняй на себя.

Староста вспорхнул на стул и стал похож на внимательную глубоководную рыбу, если такие бывают, конечно.

– Значиться так, – по-прежнему копируя тон, начал я. – Забирать у тебя я пока ничего не буду, это первое. Второе, барщину на своих полях отменяю. В-третьих, скупщику фруктов без моего ведома не продавать ничего. В-четвёртых, ввожу оброк, будете вместо барщины отдавать мне ежемесячно пятую часть произведенного каждой семьёй, деньгами, хотя на первое время согласен брать натурой. Причём мне не важно, что кто-то может заплатить, а кто-то не может: хоть скидывайтесь всей деревней, но либо пятая часть доходов каждой семьи будет у меня, либо деревня быстро сократиться до тех, кто может выплачивать такой оброк. В-пятых, деревня под моей защитой, и если на вас нападают, шлёте ко мне гонца. В-шестых, пришлёшь ко мне на подхват парнишку расторопного, будет у меня за это жалование получать. В-седьмых, завтра поутру я приду в деревню, а ты собери всех мужиков, предложение у меня к ним есть одно. Ну и, наконец, в-восьмых: составишь список всех деревенских семей, со скотом и прочим добром, и принесёшь мне. Всё запомнил?

Староста согласно закивал головой.

– Вопросы есть? – спросил я.

Староста отрицательно покачал головой, видимо, всё ещё находясь под действием моей угрозы.

– Ну, значит, до завтра, – сказал я ему, – буду поутру.

Староста неверяще посмотрел на меня и, пятясь задом и всё время кланяясь, вылетел из комнаты.

Слыша, как тот бежит вниз по лестнице, я сел за стол и выдохнул. Кто знал, чего мне дались все эти запугивания, я просто внутренне умолял старосту не доводить дело до греха. Видимо, он внял моим мольбам и не стал показывать гонор, даже если таковой у него был.

Что ж, вздохнул я, успокаиваясь, теперь займёмся казной. Сзади кабинета располагалась маленькая кладовка, по совместительству сокровищница. Хотя, когда я туда зашёл, то понял, что сокровищницей я обозвал этот пыльный чулан зря. Кругом были только пыль, старые ржавые доспехи, мечи, да куча пустых сундуков.

Начихавшись, я выкинул всё из чулана и произвел ревизию сундуков. Мне повезло, ежегодная выплата непонятной «охране» ещё не состоялась, поэтому я оказался счастливейшим обладателем целых пятидесяти кесариев – всё накопленное бароном, путём неправильного ведения хозяйства. Я уже не удивлялся, что тот участок памяти в котором я несколько раз пытался покопаться и всякий раз бросал это занятие из-за начинающихся головных болей, иногда сам подсказывал мне названия тех или иных предметов, или названий, который я раньше не знал.

– Ну что ж, – почесав затылок, сказал я сам себе, переправляя монеты в кошель. – Левел первый: скилы на минимуме, из бабла пятьдесят золотых, задача – захватить мир.

Приказав Герде отправить всё железо Дарину, тряпки пустить на ветошь, а чулан и сам кабинет отчистить и отмыть от пыли, я пошёл в кузню, до конца дня становясь подмастерьем. Гном отрывался на мне вовсю, видимо, припоминая утренние приколы.

Утром я встал очень рано и, пройдя в кабинет, где решил устроить себе гнёздышко на зиму, проверил выполнение задания. Герда постаралась на совесть, видимо, что-то такое староста ей поведал, так что теперь и она, и Марта испуганно на меня смотрели, как будто ожидая, что через минуту я превращусь в ужасного монстра.

Скинув все деньги в небольшой сундук, я вышел из чулана и запер его на ключ, который повесил себе на шею на мелкой цепочке.

Выйдя во двор я поймал Марту, которая кормила гусей и спросил:

– Марта, у вас вообще есть животные, которые мышей ловят?

Получив утвердительный ответ, что кошки в наличии имеются, но, так как барон питал к ним отвращение, то их появление в замке было запрещено.

Пришлось приказать, чтобы замок срочно населили тремя самыми продвинутыми мышеловами, а также перенесли кровать барона в кабинет, поставив её рядом с камином. Без белья, всё бельё она может забрать себе. Но саму кровать вымыть и выскоблить, чтобы и пятнышка на ней не было.